«У меня семь ангелов-хранителей»

Этот год – юбилейный для замечательного артиста-кукловода, врио главного режиссера Красноярского театра кукол Бориса Смелянца. В сентябре он отмечает 30-летие творческой деятельности.   

Борис Львович, думаю, что в преддверии Вашего праздника многим поклонникам будет интересно узнать что-то новое о Ваших творческих взглядах и открыть для себя некоторые интересные факты Вашей творческой жизни. Итак, если бы не стали актером, то кем?

Не знаю, не знаю…(задумывается)

Вообще не думали о себе в другом качестве?

Ну, почему? Думал. Я, когда учился в школе, очень хотел быть ветеринаром. У меня никогда не было в детстве собаки, а я так хотел общаться с животными! И вот, в старшей школе, когда я уже понимал ответственность, которую налагает на человека наличие питомца, у меня появились коты, бесконечное количество рыбок, попугайчиков, хомячков, крыс и другой мелкой живности.

Но на пути к ветеринарии меня подвели химия и биология. Эти предметы требовали серьезного отношения, а с химией у меня не заладилось.

После 8 класса я поступал в Техникум советской торговли на технолога по изготовлению пищи. Не прошел. Как сказали маме: «Ты что? Туда без взятки никто не проходит» …

В принципе, может быть, стал бы поваром. Я очень люблю готовить, и многие говорят, что у меня неплохо получается.

Любите готовить, а что не любите делать по дому?

Все остальное. Не люблю убираться, потому что это занимает у меня день-два. Начинается полная уборка, отодвигание шкафов, диванов, т.к. смысла в простом протирании полов я не вижу.  Не люблю мыть посуду…

Зато у меня много цветов. В этом году даже в театр несколько принес, потому что дома на подоконнике уже не помещаются.

Какое самое трудное решение в жизни Вы принимали?

Не знаю (Задумывается). Не могу сказать…

Было несколько кардинальных решений, но не могу сказать какое из них самое трудное. Помните, как у Булгакова в «Собачьем сердце»? Сцена в цирке: - Какое самое главное событие у меня в жизни? - Самое главное событие вашей жизни еще впереди (смеется).

Приходилось ли Вам в творческой деятельности переступать через какие-то свои принципы?

Да! Я ушел из-за денег на телевидение. Из очень хорошего театра «Огниво»…

Я сделал это просто потому, что в 90-е в стране была такая ситуация – безденежье, а на телевидении гораздо больше платили. Да, я занимался куклами, но это был не театр. Хотя это тоже было очень интересно.

Жалеете?

Нет, не жалею! Хотя принципами поступился! Знаете, «невозможно в нашей стране, работая в театре, жить по каким-то жестким принципам, стандартам, всегда приходится находить какой-то компромисс». Я сейчас не про честность, не про основополагающие нравственные и моральные принципы. Но «компромисс в творчестве необходимо находить, мне кажется, как и в любой другой сфере жизни, ведь всякая система несовершенна, особенно театр».

Какой самый интересный, запоминающийся подарок в жизни Вам дарили?

Не знаю. … Рождение детей можно назвать подарком? Тогда, наверное, вот этот. Было много подарков, но самый важный подарок судьбы именно этот, преподнесенный в раннем моем возрасте….

Есть ли такое произведение искусства, которым все восхищаются, а Вы его не любите, или, наоборот, все равнодушны, а Вам оно очень нравится?

Я очень люблю сказки и всякие сказочные истории. Я не могу сказать, что их никто не любит, но к ним обычно снисходительно относится взрослая публика, хотя я знаю огромное количество режиссеров, которые очень любят сказки.

Я могу сказать, что я не люблю Пушкина ТАК, как его любят все. Говорят, что это наше все, но… (задумывается).

А кто тогда наше все?

Лермонтов, Толстой. Хотя они равнялись на Пушкина, но мне кажется, что они его переросли. И мне они ближе….

Раньше я любил Достоевского, а сейчас, с возрастом, перешел на Толстого. С удовольствием его читаю, что-то перечитываю как в первый раз. А так чтобы все любили или все не любили, такого, по-моему, не бывает….

Мона Лиза…

Я отношусь к ней спокойно. Я очень ко многим вещам отношусь совершенно спокойно. Я не могу сказать, что эта картина мне не нравится, но не могу и сказать, что я уснуть не могу, не посмотрев на Мону Лизу.

Что Вы считаете своим самым большим достижением и самым грандиозным провалом в творчестве?

Достижением? Не знаю, у меня каждая роль – достижение, каждый спектакль, который поставлен.

Провалы – это массовые действия из серии интермедий, к которым нужно относиться серьезней, а у нас на это нет времени, средств и т.д. Это все массовые действа, к которым у нас относятся как к проходящему, а в театре нет повседневной работы! Каждый спектакль идет по-новому. Даже если ты его отыграл уже 300 раз, все равно у тебя что-то изменяется, идет по-другому. У тебя другой зритель, у тебя на секунду позже дали свет, у тебя на секунду раньше дали фонограмму, у тебя сегодня вот такое настроение…

Подобные изменения и казусы, случающиеся во время спектакля, ведут к возникновению импровизации. Как Вы к ней относитесь?

Хорошо, но каждый по-разному воспринимает импровизацию. Дело в том, что импровизация – это не придумывание чего-то нового, это – рождение здесь и сейчас, но в рамках того, что поставил режиссер, в контексте того, о чем вы с ним договорились.

Конечно, во многом процесс импровизации определяется партнером, с которым ты в данный момент работаешь. Есть партнер, «с которым можно позволить себе полшага вправо, полшага влево, поскольку ты в нем уверен, а есть партнер, который начал импровизировать, и «пошел мимо кассы». Он начинает получать удовольствие от того, что он кого-то «расколол» на сцене, а зритель, который сидит в зале оказывается во «втором потоке», не очень понимая, ЧТО происходит на сцене».

Существует расхожее выражение: «Любая импровизация – это хорошо отрепетированная вещь».

Приведу современный пример. Возьмем то, что сегодня чаще всего называется импровизацией – деятельность стендаперов. Так вот, на самом деле их монологи – это хорошо написанные, выверенные и отрепетированные вещи.

Как на самом деле происходит весь этот процесс? Автор приносит два монолога, из которых выбирается лучший. Начинается процесс доработки – что-то выкидывается, что-то добавляется, здесь ставится пауза, а здесь крепкое словцо…

Человек уходит, репетирует дома, приходит и, выходя на площадку, играет так, будто монолог рождается здесь и сейчас.

«На самом деле это основа актерской профессии, когда ты выходишь на сцену и у тебя рождается что-то. Должно рождаться! А для этого ты должен быть в определенном состоянии, понимать, что и зачем ты делаешь».

Везение важно?

Да! Во всех случаях! Ведь актерская профессия непредсказуема.

Множество факторов должны совпасть, чтобы в актерской судьбе все сложилось, и очень часто удача здесь играет главную роль. 

Есть множество талантливых актеров, которые не востребованы в профессии – просто не везет! «Я же всем говорю, что у меня семь ангелов хранителей. И с моей небольшой разболтанностью по жизни, мне очень крупно везет! Я не знаю за что мне такие авансы…. Я, конечно, пытаюсь работать над собой, но на сегодняшний день понимаю, что мне везет и с людьми, с которыми я встречаюсь по жизни, и с людьми, с которыми я работаю в театре, и с постановками, и с работой. Я очень везучий человек!»

Достаточно банальный, но в контексте нашего интервью, совершенно необходимый вопрос: каковы Ваши творческие планы и как режиссера, и как актера?

«Они меняются в зависимости от того, что диктует жизнь, и что диктует жизнь в театре».

Хочу поставить Бьёрна Рёрвика и у нас уже есть договоренность с дирекцией, но еще нужно договариваться с автором, потому что инсценировку я хочу делать сам. Есть уже хороший художник – Света Струкова, с которой мы работали над спектаклем «Карлик Нос», она тоже «заразилась» этим материалом, хотя не очень любит такие сказочные, детские истории.

Я уже примерно представляю, как это «ляжет на нашу труппу, кто будет занят».

А ЧТО сыграть? Есть у нас с режиссером Наташей Степаненко задумка поставить на меня моноспектакль по произведению классической зарубежной литературы. По очень классической! (смеется).

Не буду пока говорить ЧТО, но «есть этот план и когда он будет претворен в жизнь пока не известно. Все будет зависеть от ее и моего расписания, и от расписания художника Захара Давыдова, и от планов театра, потому что все сдвигается и переносится в связи с пандемией, кто-то что-то успел сделать, кто-то нет…».

Это тоже будет сказка?     

Не знаю. Это серьезная история, но может быть будет и сказка.

Есть задумка напроситься в спектакль опять же Наташи Степаненко. Она будет ставить в нашем театре Лермонтова, хочу поучаствовать в этом процессе, возможно, ассистентом или вторым режиссером, потому что мне очень нравится этот автор.

Каких-то долгоидущих планов нет. Сыграть конкретно Гамлета или Короля Лира не хочу. Это хотят сыграть все, а у меня такого желания нет. Но! Если предложат – соглашусь, не думая (смеется).

Может самонадеянно, но я могу сыграть многое и все зависит от того совпадаем мы с режиссером и партнерами по сцене или нет.

Я стараюсь не отказываться от ролей, но сейчас стало очень мало времени, в связи с тем, что я ио главрежа (задумывается).

Повторюсь, я стараюсь не отказываться, хотя есть роли, которые я передал ребятам не потому, что мне они не нравятся, просто пришла молодежь, их нужно занимать.

Кстати, о молодежи. А Вы преподавать не хотите?

Нет.

Почему? Ведь есть актерский факультет института искусств, правда, не кукольники… 

С кукольным сложнее. Это дороже, это больше времени занимает.

Были предложения от моего мастера преподавать в Ярославле. Уехать туда и с моей одногруппницей набрать, и вести курс. Мы с ней встречались по этому поводу несколько раз, и она говорит, что у меня все получится. Я работал с педагогом по речи, помогал ей с курсом, когда мы сидели на самоизоляции. Она тоже говорила: «Боря, бросай все, приезжай сюда, мы вместе горы свернем! Давай набирай курс!»

Не могу сказать, что я к этому готов, потому что это жуткая ответственность!

«Тут 20 артистов, у каждого из которых своя жизнь, причем они вроде как ходят на работу, но даже их «собрать в кучу», настроить достаточно сложно. А это придут 20 детей, разного уровня подготовки, никогда не работавших в театре».

Все начинается с института. Там тебя учат «быть в театре», рассказывают и показывают ЧТО такое театр, через призму мастера и тех педагогов, которые работают на курсе. И уже от этого зависит уходит человек с курса, либо «его уходят», либо он продолжает учиться, доучивается и не идет в театр (по разным причинам: диплом, финансы, дети и т.д.).

А есть люди, «их немного, которые еще с института понимают ЧТО это такое. Что театр – это постоянная работа и дома, и в транспорте, и на отдыхе, я уже не говорю про сам театр. Постоянно возвращаешься к тому, что там происходит, к своим проблемам, желаниям, возможностям».

Есть, конечно, актеры, которые могут «дома думать про дом, здесь думать про театр, как-то очень легко «впрыгивать» в роль, долго не готовясь. Тоже есть в этом какая-то, наверное, прелесть, но рано или поздно сцена делает свой выбор. Это как говорят про кукол – «они магические», сцена – тоже магическое пространство. Если мы сейчас начнем углубляться в историю театра, мы вспомним, что он родился из ритуальных действий.

Так и сцена. Она намолена теми людьми, которые на ней работают».

То есть пока преподавать Вы не готовы?

Нет. Я пока не готов покинуть Красноярский театр кукол. Он стал мне очень дорог, хотя сначала огромных планов на Красноярск у меня не было, я в театр приехал на год, чтобы помочь Свете Дорожко – моей однокурснице, которая была здесь главным режиссером. Я думал, что вернусь в Москву. Но! Случилась встреча с Кудашовым, случилась встреча с Янушкевичем, которые доверили мне главные роли в своих спектаклях, и «моя самооценка поползла наверх».

Это так важно, когда понимаешь, что «люди не просто приходят на работу, а готовы творить, находить новое даже в старых спектаклях, что они получают удовольствие сами и дарят его публике, партнерам и т.д.».

Вот так и сложилось, что я здесь седьмой год и пока не строю планов куда-либо уезжать. 

Отрадно, что очень многие взрослые красноярцы вдруг открывают для себя кукольный театр. Это безумно приятно! Получается, что я открываю людям глаза на то, что они не замечали! И это меня здесь держит!

Ну и, естественно, люди! Люди, «с которыми работаю, люди, которые, к сожалению, иногда уходят, но мы продолжаем общаться. Люди, которые приходят и хотят приходить». В этом году было огромное количество заявок. Пишут не только выпускники различных театральных школ, но и ребята из других театров: «Мы хотим работать у вас!». Потому что у нас действительно замечательная творческая атмосфера. Огромное количество молодых режиссеров присылает заявки, резюме. Они очень хотят работать с нашим театром!

Мы работаем много, иногда даже слишком много (смеется). Но это – «кайф, получаемый от того, что занимаешься любимым делом, а тебе за это еще и деньги платят».

Мне кажется, что за то время, что я здесь работаю, театр очень «вырос». Это отмечают и режиссеры, которые приезжают, и критики, и сам я это ощущаю, потому что есть какой-то «наш» уровень. Наверное, мы его перерастем через какое-то время, но он УЖЕ есть. То есть мы не просто «куклотрясы и куклоносы», а действительно хорошие артисты.   

Как Вы считаете, почему так много желающих работать с вашим театром?

Потому что видят ЧТО происходит у нас в театре, видят, что есть очень хорошие работы, мы стали ездить на фестивали, мы даже отказываемся от участия в некоторых фестивалях. Вернее, мы можем выбирать, т.к. есть предложения. Практически на все фестивали мы отсылаем заявки, но бывает, что фестивали проходят в одно время, или очень близко по времени, поэтому мы не можем поехать. Нужно ведь еще радовать красноярцев!

И еще одна, отдельная история! «Я столкнулся с этим впервые в жизни за много лет работы в театре – когда приезжаешь за полярный круг в какой-то маленький городок, на спектакль люди идут семьями. На спектакли 3+! Идет человек семь и с ними один ребенок!

Для них это событие, потому что они этого никогда не видели! И когда ты выходишь на сцену, ты уже получаешь заряд энергии из зала, хотя ты еще ничего не успел сделать. И ты работаешь этот спектакль просто в полете!»      

Такое происходит постоянно – Туруханск, Снежногорск…. Мы приехали в Снежногорск, там нам сказали: «Вас посмотрели все!» Там 990 жителей и они все хотят этого общения, приходят на спектакль по несколько раз. «Это подпитка актерского эго, мощная энергетическая подпитка!»

В Красноярске тоже есть такие зрители, которые приходят на спектакли по несколько раз, сравнивают, пишут в комментариях («Сегодня артист не так сказал текст!»), начинают по-своему разбираться в происходящем, приобщаться к нашему делу, получая удовольствие (что важно!).

Еще наш театр интересен тем, что приглашает огромное количество различных режиссеров, от молодых, только закончивших институты, до маститых.

Вот, например Кудашов, который до «Хармса» очень мало ездил по стране, очень мало ставил, занимаясь в основном студентами. Мы – один из первых театров, которому удалось его «заманить». Сейчас он поставил уже третий спектакль и говорит о том, что это трилогия. Изначально трилогия не замышлялась, но она получилась. И если такой крутой режиссер периодически находит время, чтобы приехать к нам в Сибирь и поработать с нами, с труппой, то, наверное, это о чем-то говорит.

Марина Завьялова – художник – вообще «прописалась» у нас в театре. Она не только с Русланом Равильевичем, но и с Катей Ложкиной ставила спектакль и будет еще ставить.

Саша Янушкевич – гениальнейший режиссер с художником Таней Нерсисян! Мы до сих пор их вспоминаем! Как можно из Соллогуба, из огромного романа (не из пьесы!) вытянуть и сконцентрировать столько материала и ТАК подать зрителю! Я всем честно

говорю, что вот меня, например, все время тошнило, когда я читал Соллогуба, тошнило на физическом уровне. Как такое можно ставить? И вдруг в процессе работы ты начинаешь понимать и оправдывать персонажа! Не оправдывать «со стороны себя, а оправдывать с его стороны, со стороны персонажа».

Катя Ложкина – нежнейшая, великолепнейшая актриса и совершенно замечательный режиссер. У нее уже два спектакля, сейчас она будет ставить третий.

Света Дорожко, которая меня сюда позвала, а один из моих семи ангелов дал мне по голове, и я сказал: «Да». Она уже поставила более пятидесяти спектаклей по всей стране. Театры работают с ней годами, ее постоянно приглашают, а она периодически отказывается. Она знает нашу труппу, знает цеха, знает атмосферу и состояние театра, ее спектакли идут у нас до сих пор. К сожалению, пока не удается ее к нам заманить, потому что у нее все расписано на три года вперед, но я знаю, что в ее планах мы есть.

А молодые режиссеры! «Озерская Света. Шикарнейшая!» К сожалению, я у нее не занят, но какое удовольствие наблюдать за тем, как она работает, учиться у нее с одной стороны мягкости, а с другой – твердости в проведении своего видения, своей линии.   

Ваня Пачин – «замечательный молодой человек, теперь уже мой друг. Приехал к нам на лабораторию, а из лаборатории родился спектакль. Он у нас не пошел, т.к. очень сложен для восприятия, не потянули мы». Ваня до сих пор говорит: «Я в вашем театре открыл для себя театр кукол». Драматический артист, драматический режиссер, но мы его заразили своей любовью к профессии.

Наташа Степаненко! Это моя дважды сестра, потому что она училась у моего мастера Людмилы Анатольевны Савчук в Ярославле и заканчивала режиссуру уже в Питере в бывшем ЛГИТМиКе, сейчас СПбГАТИ. Она говорила о том, что хоть и училась на курсе у Наумова, но основными учителями ее были мои мастера, те, у которых я сейчас учусь. «Опять же нежнейшая барышня! Как ей удалось вытащить 14 человек на нашу малюсенькую сцену?»

Конечно, все работы спорные, у всех есть какие-то моменты, за которые можно зацепиться, ковырнуть, но они все интересные и в них интересно жить, и в этом театре интересно жить!

Но вернемся к преподаванию. А в Красноярске Вам предложения преподавать не делали? 

Тогда придется многое менять в театре, потому что огромное количество времени, внимания и сил придется уделять детям. Это же не просто «пришел, один раз лекцию прочитал и пошел играть в свои куклы. Это же нужно думать ЧТО с ними делать конкретно с каждым. Если в постановке спектакля ты просто ставишь задачи артистам, то здесь ты начинаешь учить ходить, как в детстве, и переживать за шишки, которые набивают эти студенты, и учить говорить…. И всему учить, что может человек, даже если не может. Поэтому пока нет».

Вот если бы вторым педагогом, на некоторое время, посмотреть, насколько это получается. Собственно, так многие и начинают входить в театральную педагогику, сначала вторым педагогом, а потом набирают свой курс. Но даже на это пока времени нет.  

Источник: Красноярский театр кукол